Читать нельзя: Денис Котов о том, как Киев нагрелся до 451 градуса по Фаренгейту

Федеральное агентство новостей уже не раз комментировало обещание вице-премьера Украины Вячеслава Кириленко законодательно контролировать ввоз в страну книг из России. Мы прошли все стадии принятия неизбежного, а после запрета почти 400 российских фильмов и сериалов на территории Украины уже и не сомневались в том, что и этот рубеж глупости будет взят украинскими политиками. 8 декабря в пользу закона «О внесении изменений в некоторые законы Украины в отношении ограничения доступа на украинский рынок иностранной печатной продукции антиукраинского содержания» проголосовали 237 народных депутатов Верховной рады.

Политическая температура Украины достигла той отметки, при которой воспламеняется и горит бумага. Нервно перечитываем «451 градус по Фаренгейту» и беседуем о будущем русской литературы с директором крупнейшей книжной сети Петербурга «Буквоед» Денисом Котовым, обладателем премии РБК «Предприниматель года».

— Денис Алексеевич, новый закон Верховной рады обещает серьезно сократить количество новых книг из России. В украинских СМИ есть информация о 150 тысячах наименований книг, которые ежегодно ввозятся в страну. Расскажите, пожалуйста, с позиции директора крупнейшей книжной сети Петербурга, как идет книгообмен между странами.

— В России издается 120 тысяч наименований книг в год. Не уверен, что до Украины доходит 150 тысяч, хотя с учетом старых изданий теоретически это возможно. По моим данным, рынок Украины менее развит и с точки зрения розничных продаж, и с точки зрения книгоиздателей и распространителей. Поэтому 150 тысяч наименований — все же сомнительно. Хотя таможне виднее. Технологически все просто: есть юридическое лицо на Украине, которое закупает у юридического лица в России какой-то объем книг и перевозит туда. Некоторые книги раньше издавались на Украине — не знаю, происходит это сейчас или нет. В целом, с момента развала СССР такой книгообмен между странами шел постоянно.

— Теперь без особого разрешения экспертной комиссии невозможно будет ввезти более 10 экземпляров книг, а содержание российской литературы будет оцениваться по целому ряду критериев. Какие у вас ощущения от этого нового закона?

— Ощущение, что это форма государственной цензуры. Запрет мне кажется труднореализуемым: если на таможне поставить людей, которые будут выбирать книги по нечетким критериям, то сразу же проявится коррупционный фактор. В России в подобных случаях операторы снимают с полки книги только при доказательном решении суда.

На Украине намечается нездоровая тенденция. Я думаю, что под новые законодательные критерии могут попасть многие исторические книги, не только новые, но и написанные 100 лет назад, где роль Российской империи описывается определенным образом, и роль Украины тоже четко прописывается. Но, насколько я знаю, на Украине и Гоголя пытаются переводить на украинский язык: подать его как автора, который писал на украинском, хотя он писал на русском. Это культурные и геополитические перегибы, и очень жаль, что они затронули книжное поле, которое всегда объединяло людей в одну культуру. Думаю, ценность и значимость русского языка параллельно с украинским никуда не исчезает для жителей Украины. До тех пор, пока по границе не прошел какой-то физический разлом и континенты не отделились, русский язык будет там значимым и ценным активом. Украинцам имеет смысл перечитать «451 градус по Фаренгейту», потому что в этой книге показано, к чему могут приводить тенденции, которые наметились в их стране на законодательном уровне. Когда появляется цензура на уровне книг, к хорошему это точно не приводит.

— Как вы думаете, вслед за законом на запрет ввоза новых книг из России может последовать изъятие книг из библиотек и школ? Понимаю, звучит абсурдно, но вы сами привели в пример фантастическую книгу Брэдбери, сюжет которой постепенно сбывается…

— Если посмотреть, как изымается из общественного поля Украины русский язык — через СМИ, через школы, — то по этой тенденции где-то на горизонте после запрета на ввоз книг из России грядет сокращение ассортимента русских книг до крайне небольшого. Если Украина будет последовательной в сокращении присутствия русского языка, то совершится историческое преступление против развития славянских народов и пространства народов России и Украины, которые испокон веку жили и общались на русском, на смеси русского с украинским, на украинском. Конечно, я как гражданин своей страны и человек, рожденный в Советском Союзе, считаю это неправильным и противоречащим моим ценностям.

— В прошлом году на Украине запретили 38 книг, которые по понятным причинам не нравились украинским политикам («Украина. Хаос и революция — оружие доллара» Николая Старикова, «Холодный восточный ветер русской весны» Андрея Фурсова, «Киев капут» Эдуарда Лимонова, «Катастрофа. От американской войны к мировой войне» Сергея Глазьева и другие). Сейчас же мы переживаем еще и за переиздания нашей классики, которая может больше не попасть на территорию Украины.

— Запрет только очень узкого спектра книг, призывающих к действию по свержению власти, извращениям или к маргинальным вещам (употребления наркотиков, например) — это одно. Я могу согласиться с запретом очень узкого спектра книг, измеряющихся единицами. Когда речь идет о диалоге, о дискуссии, о взгляде со стороны — дело другое. В Российской Федерации есть книги с разными взглядами и позициями. На Украине тоже должны быть разные книги — это и есть основа демократии. Книги являются последним оплотом свободы слова. Как только та или иная администрация начинает грубо лезть в это пространство своей страны, она объявляет этим путь к авторитаризму, к сокращению свобод, к манипуляции массовым сознанием на самом глубинном уровне. Есть люди, которые доверяют книге как самой глубокой сущности — и это влияние на них.

— Есть еще важный вопрос исторической памяти. Всю нашу советскую, в том числе военную, литературу можно по новому закону Украины отнести к пропаганде войны, назвать продукцией коммунистического режима.

— Это отдельная песня — про коммунистический режим... Мне кажется, что непризнание факта истории, который был у нашей нации в широком смысле — той, что жила в России во время СССР или до революции, — может повлечь за собой и непризнание итогов Второй мировой войны, непризнание позиции, что такое глобально «хорошо» и глобально «плохо». Можно же поставить вопрос и о многовековой оккупации Россией этой территории, и о том, что фашистские войска освобождали ее от коммунистического строя. Здесь развернуть контекст при желании очень легко. Важно нам, как родителям, другое: как мы будем отвечать перед своими детьми за ситуацию, когда роль России или Советского Союза в Великой Отечественной войне или Украины в ней будет радикально пересмотрена в силу того, что есть новое отношение к коммунистической партии. Управление историей, ее переписывание — один из инструментов глобального управления, и надо всегда смотреть, кому это выгодно. В моем понимании, нам выгодно продолжение добрососедских отношений вне зависимости от частных споров или моментов психологических конфликтов. Я, кроме политического и психологического конфликтов между нашими странами, не вижу других на уровне мировоззрений. Я думаю, мы перемелем конфликт и вернемся к братским отношениям с людьми, с которыми находимся в одной вере, в одном языке и в одной культуре Русского мира, не отрицающего ни один язык.

— В том, о чем вы говорите, могут помочь только обычные люди: читать детям русские сказки, советовать студентам российские книги для работы и изучения и так далее.

— Народ решает, как ему жить, а управители народа временны, они лишь предлагают свои схемы. Понятно, что каждый украинец должен знать свой родной язык, свою историю. Также он должен знать русский язык, потому что такая интеграция, которая у нас есть между языками, — уникальная, глубинная, она и дальше должна продолжаться. Владение своим языком и языком соседа помогает договариваться, а когда люди договариваются, они приходят к согласию, а значит — к росту экономического и культурного взаимодействия. К увеличению не только книжного рынка и уровня чтения в странах, а вообще к миру и согласию. Книга на этом пути — надежный проводник. Можно работать не с отрицанием, а с книгами, которые утверждают это согласие — для того, чтобы никакие административные, временные и медийные стратегии не лишали нас, жителей России и Украины, доброго отношения друг к другу.

— Какие книги вы можете посоветовать для этого?

— Есть на Украине автор Анастасия Новых и ее популярные книги — например, четырехтомник «Сэнсей». Там нет ничего про отношения России и Украины, но если мы все прочитаем эти книги, нам будет понятно, как лучше действовать, в каком направлении. Если мы будем читать и любить классиков, изучать причину того разногласия, которое возникло между правителями стран. Если будем мудро на это смотреть, создавать пространство, в котором наши дети дальше будут жить мирно, а не воевать друг с другом и погибать. Если личная стратегия каждого будет четко определена, и в том числе в пространстве чтения, тогда администрации могут немного потолкаться, пошуметь, но постепенно все конфликты будут сходить на нет.

— В России в последнее время издавались книги, которые бы сглаживали конфликт между нашими народами?

— Важно слово «конфликт» обозначать в правильных границах. Политический или психологический конфликт не надо называть больше никаким прилагательным. Не расширять его так, как это делают на Украине, — уже хорошая основа для восстановления отношений и развития экономики. У нас, по крайней мере, не появлялось книг с расширением существующего конфликта в другие поля.

— Многие писатели Украины уже высказались в пользу нового закона и надеются на то, что украинская литература сможет развернуться при сокращении русской на книжном рынке. У них действительно появятся новые возможности развить свою литературу?

— У нас всех есть проблема с уровнем чтения, есть проблема с развитостью книжной инфраструктуры. Если в России средний тираж книги — 4500 экземпляров, то на Украине он еще меньше. Серьезно кому-то развернуться будет невозможно, потому что тут не идет речь о каких-то огромных тиражах и огромных деньгах. Книжный рынок — это небольшие деньги и очень большие смыслы. Все, кто печатается на украинском языке и продается, они свою нишу и так занимают. Новых украинских авторов, которые бы перевелись и были бы у нас очень успешны, я пока не вижу и не слышу. Они, наверняка, есть: их не ноль, но они не на слуху. В любом случае, для украинских авторов как раз российский рынок очень привлекателен, поэтому если они пишут качественную литературу, то наши издатели их будут издавать вне зависимости от литературных запретов со стороны Украины. Будем призывать украинскую сторону к снятию ограничений на книжное пространство, потому что это тенденция неправильного направления. И будем помнить о том, что свобода мысли и слова определяется книжным пространством и головой читателя.

Евгения Авраменко

Ссылка на интервью: https://riafan.ru/583373-chitat-nelzya-denis-kotov-o-tom-kak-kiev-nagrelsya-do-451-gradusa-po-farengeitu